Глава 1 - Бесчеловечность человека к человеку
Курт Виммер, режиссёр и сценарист фильма
Эквилибриум (равновесие)... белые лозунги, чёрный экран - в этом в значительной степени весь фильм. Простейший путь развития. Для всего, что непосредственно не сформировало историю, я нашёл простейшее решение и создал это сам. Этот вступительный калейдоскоп… я думал, что он был необходим, потому что в открывающей сцене перестрелки была значительная степень гиперболизированности, посему после этого было уже нечего сказать и я считал, что это очень важно, чтобы заполучить аудиторию, вы знаете, направить в правильное русло.
Я выбрал изображение, голос за кадром и лозунги, ибо я предполагал, что если я однажды использую сочетание голоса за кадром и изображения, то изображение станет основным способом передачи, и зрители перестанут слушать, (это говорит директор. Мы исчерпали весь бюджет, и кто-то должен был это сделать.) …зрители прекратили бы слушать, что говорит голос за кадром, и сосредоточились бы на визуальной картине, поэтому мы сделали именно так, как мы сделали.
А это Доминик Парселл, он с местного телевидения DOA, австралийский парень. Продюсеру и мне, Лукасу Фостеру, он действительно понравился, очень красивый парень. У него потрясающий голос, прямо как у Грегори Пека. Я действительно хотел, чтобы он был лидером Подполья, верите или нет, однако некоторое время студия не хотела нанимать его. Насколько я знаю, в то время он сыграл лишь маленькую роль в фильме "Миссия невыполнима". С горькой иронией я думал, что они наймут его в самую последнюю секунду.
Весь этот поверхностный материал здесь… весь он был буквально расстрелян Харви Харрисоном, моим вторым помощником… вторым помощником DP. Как режиссёр-дебютант я не был уверен, что знаю, как стоит сотрудничать со вторым помощником. Вы знаете, я не… это парни, которые были ветеранами, кто участвовал в наборах на фильм в течение многих лет… и я не хотел быть похожим на молодого индюка, только чуть набравшего вес ... и я хотел уважать их творческую целостность. Так в конце дня я только стоял позади и позволял ему делать то, что он пришёл делать с кадрами, которые он уничтожил… это была только внешняя часть материала.
А здесь мы вводим главного героя, Грамматон Клерика Джона Престона.
И никогда не прекращает поражать меня, как много создателей фильмов отказываются от представления главного героя. Я действительно чувствую, что зрители нуждаются в отдельном моменте, когда они могут, не вглядываясь в подробности, просто посмотреть в глаза герою и решить, кто этот человек и что они думают о нём… и выяснить, нравится он им или нет.
Следуя далее, мы видим сцену, где он врывается в комнату. Это было нечто интересное… интересная проблема, потому что у меня была идея разместить камеру параллельно… изображению Кристиана в комнате и закончить кадр в очень специфической позиции. Вы знаете, что в каком-то большом фильме это, вероятно, не было бы проблемой. Они, вероятно, знали бы как это сделать, но здесь было множество разговоров, как достигнуть этого. Вы знаете, что применяют технический подъёмный кран…также связку кабеля. Но ничего из этого не было действительно применено нами, потому что мы действительно не могли позволить себе это, но Дитер Бауэр продолжал говорить "не волнуйтесь об этом. Не волнуйтесь об этом. На днях я решу это дело." И каждый был довольно скептически настроен, вы знаете, включая меня, но… действительно сложно камеру, которая очень тяжёлая, перемещать быстро… но что он сделал? Он лишь привязал верёвку к операторской тележке и независимо от физической силы передвигал её, нежно, как ребёнка, и тут же записывал всё это. Такое простое техническое решение действительно работало.
Зрители не должны очернять это… и мне кажется, что многие подумали, что наши прожекторы сломаны. Это самый дешёвый фильм, который Вы когда-либо видели. Только я шептал в павильоне звукозаписи, и некоторые косо посматривали. На самом деле это очень дешёвая сцена. Мне нужна была сцена действия, и я знал это, но у нас, конечно, не было ни времени, ни денег на фильм, ничего, что было необходимо для хореографической постановки, и я решил снять сцену, в которой будет виден лишь огонь от выстрелов. Я устанавливал камеру в 12 позиций вокруг Кристиана, снимал его стреляющим. Я разместил этих парней напротив него и, настроив объектив, который был на зафиксированной камере… ускорил движение камеры в 6 раз… и, Вы знаете, получилось множество кадров с похожими парнями в разных жилетах, которых постоянно застреливали. Я думаю, что это действительно работало очень даже хорошо.
Я видел в Сети множество людей, которые писали в Интернете об этом свечении оружия. Температура дул его пистолетов была высока, так как они постоянно нагревались, и я был очень этим доволен, потому что я не думал, что множество людей действительно скажут, что это было минимально необходимое свечение. Хотя этот неуклюжий эпизод был снят к предыдущему выстрелу.
Хм, я люблю эту сцену, прежде всего потому, что это освещение создано всего лишь прожекторами, и это прекрасно, потому что они действительно направляют Ваш взгляд туда, куда Вы хотели бы посмотреть.
Доминик здесь погибает. Первоначально я начал фильм с выстрела одного из повстанцев, помещая эту запись в проигрыватель. Это была колыбельная, которая мне действительно нравилась, и он оценил это. В итоге мне показалось нужным вычеркнуть этот вариант, и я начал искать различные способы поместить всё оставшееся в фильм. Но я оставил эту сцену, потому что хотел объяснить, почему у Кристиана, когда он обнаружит граммофон и Бетховена в комнате, появятся мысли о том, что он натворил. Фактически, это книга Йетса; это первое проявление. Я думаю, многие упустят это.
Мы переходим к сцене, где Кристиан… и простите меня, что я называю его поочерёдно то Кристиан, то Престон, ведь Кристиан для меня - настоящий Грамматон Клерик Джон Престон… когда они сжигают Мона Лизу. Вы знаете, были некоторые разговоры в прессе о решении использовать Мона Лизу и, как и любой деятель искусства, я, конечно, знал об иронии этого выбора, и это было то, о чём я очень много думал. Но к концу дня, я подумал об этом вопросе, что Мона Лиза, возможно, только часть того искусства, которое знают во всём мире как великое. Начиная с детей Пакоимы, творческие наклонности человечества расширяются и затрагивают другие области искусства. Вы понимаете, Голубые Рыцари Фовизма были бы не настолько узнаваемы, и разве что куратору Музея Метрополитан были бы знакомы ранние работы Лукаса Кранаха Старшего или что-то подобное. В любом случае, я в конечном счёте решил, это единственное произведение искусства, даже "Звёздная ночь", я думаю, не так признана, и если бы я использовал Бужуро или что-то подобное, то некоторые любы бы действительно обрадовались бы. Так в конце дня я принял решение, что это самый безопасный выбор.